Неточные совпадения
Дождь хлынул около
семи часов утра. Его не
было недели три, он явился с молниями, громом, воющим ветром и повел себя, как запоздавший гость, который, чувствуя
свою вину, торопится
быть любезным
со всеми и сразу обнаруживает все лучшее
свое. Он усердно мыл железные крыши флигеля и дома, мыл запыленные деревья, заставляя их шелково шуметь, обильно поливал иссохшую землю и вдруг освободил небо для великолепного солнца.
Он служил на Кавказе, где он получил этот особенно лестный для него крест за то, что под его предводительством тогда русскими мужиками, обстриженными и одетыми в мундиры и вооруженными ружьями
со штыками,
было убито более тысячи людей, защищавших
свою свободу и
свои дома и
семьи.
Стрелки шли лениво и часто отдыхали. Незадолго до сумерек мы добрались до участка, носящего странное название Паровози. Откуда произошло это название, так я и не мог добиться. Здесь жил старшина удэгейцев Сарл Кимунка
со своей семьей, состоящей из 7 мужчин и 4 женщин. В 1901 году он с сотрудником Переселенческого управления Михайловым ходил вверх по Иману до Сихотэ-Алиня. В награду за это ему
был отведен хуторской участок.
Когда усковцы
со своими семьями собрались около надзирательской, где мы
пили чай, и когда женщины и дети, как более любопытные, вышли вперед, то толпа стала походить на цыганский табор.
— Я не могу так пожертвовать собой, хоть я и хотел один раз и… может
быть, и теперь хочу. Но я знаю наверно, что она
со мной погибнет, и потому оставляю ее. Я должен
был ее видеть сегодня в
семь часов; я, может
быть, не пойду теперь. В
своей гордости она никогда не простит мне любви моей, — и мы оба погибнем! Это неестественно, но тут всё неестественно. Вы говорите, она любит меня, но разве это любовь? Неужели может
быть такая любовь, после того, что я уже вытерпел! Нет, тут другое, а не любовь!
Начнем с Викторыча. От него я не имею писем, но знаю от сестер Бестужевых, что он и не думает возвращаться, а хочет действовать на каком-то прииске в Верхнеудинском округе. Что-то не верится. Кажется, это у него маленькое сумасшествие. Бестужевы видели его в Иркутске — они приехали в Москву в конце октября, простились совсем с Селенгинском, где без Николая уже не приходилось им оставаться. Брат их Михайло покамест там, но, может
быть,
со временем тоже с
семьей своей переселится в Россию.
Верная моя Annette строит надежды на свадьбу наследника, [
Семьи декабристов надеялись, что в связи
со свадьбами
своей дочери Марии (1839) и сына Александра (1841) Николай I облегчит участь сосланных; их надежды
были обмануты.] писала ко мне об этом с Гаюсом, моим родственником, который проехал в Омск по особым поручениям к Горчакову; сутки прожил у меня.
Всё, что он видел и слышал,
было так мало сообразно с его прошедшими, недавними впечатлениями: паркетная светлая, большая зала экзамена, веселые, добрые голоса и смех товарищей, новый мундир, любимый царь, которого он
семь лет привык видеть, и который, прощаясь с ними
со слезами, называет их детьми
своими, — и так мало всё, что он видел, похоже на его прекрасные, радужные, великодушные мечты.
А.П. Сухов
был сыном касимовского крестьянина, умершего в 1848 году от холеры. Похоронив мужа, вдова Сухова пришла
со своим десятилетним мальчиком из деревни в Москву и поступила работницей в купеческую
семью, а сына отдала к живописцу вывесок в ученье, где он и прожил горьких девять лет: его часто били, много и за все.
Конечно, тут
было несколько весьма тихих и почтительных офицеров
со своими женами, несколько самых послушных отцов семейств, как всё тот же, например, секретарь, отец
своих семи дочерей.
Она. Любишь? Но ты ее любишь сердцем, а помыслами души все-таки одинок стоишь. Не жалей меня, что я одинока: всяк брат, кто в
семье дальше братнего носа смотрит, и между
своими одиноким себя увидит. У меня тоже сын
есть, но уж я его третий год не видала, знать ему скучно
со мною.
В
семь часов вечера помпадур, усталый и измученный, оставил нас, чтобы заехать в
свою квартиру и переодеться. В девять мы собрались на станции железной дороги в ожидании поезда. В 9 1 /2 помпадур наскоро перецеловал нас,
выпил прощальный бокал и уселся в вагон. Через минуту паровоз свистнул, и помпадур вместе
со всем поездом потонул во мраке!..
Вот каким образом происходило дело: месяца за два до приезда Алексея Степаныча, Иван Петрович Каратаев ездил зачем-то в Уфу и привез
своей жене эту городскую новость; Александра Степановна (я сказал о ее свойствах) вскипела негодованием и злобой; она
была коновод в
своей семье и вертела всеми, как хотела, разумеется кроме отца; она обратила в шпионы одного из лакеев Алексея Степаныча, и он сообщал ей все подробности об образе жизни и о любви
своего молодого барина; она нашла какую-то кумушку в Уфе, которая разнюхала, разузнала всю подноготную и написала ей длинную грамоту, с помощию отставного подьячего, составленную из городских вестей и сплетен дворни в доме Зубина, преимущественно
со слов озлобленных приданых покойной мачехи.
Любонька в людской, если б и узнала
со временем о
своем рождении, понятия ее
были бы так тесны, душа спала бы таким непробудимым сном, что из этого ничего бы не вышло; вероятно, Алексей Абрамович, чтобы вполне примириться с совестью, дал бы ей отпускную и, может
быть, тысячу-другую приданого; она
была бы при
своих понятиях чрезвычайно счастлива, вышла бы замуж за купца третьей гильдии, носила бы шелковый платок на макушке,
пила бы по двенадцати чашек цветочного чая и народила бы целую
семью купчиков; иногда приходила бы она в гости к дворечихе Негрова и видела бы с удовольствием, как на нее с завистью смотрят ее бывшие подруги.
Странное положение Любоньки в доме Негрова вы знаете; она, от природы одаренная энергией и силой,
была оскорбляема
со всех сторон двусмысленным отношением ко всей
семье, положением
своей матери, отсутствием всякой деликатности в отце, считавшем, что вина ее рождения падает не на него, а на нее, наконец, всей дворней, которая, с свойственным лакеям аристократическим направлением, с иронией смотрела на Дуню.
Сотни плотников и разного мастерового люда гремели топорами и визжали
пилами. Строились вокруг постоянных, ярмарочных зданий легкие дома для помещиков, приезжавших на ярмарку
со своими семьями и многочисленной дворней; река Тускарь белела купальнями.
К службе и к
своим перекочевкам с места на место он относился с редким легкомыслием, и когда при нем серьезно говорили о чинах, орденах, окладах, то он добродушно улыбался и повторял афоризм Пруткова: «Только на государственной службе познаешь истину!» У него
была маленькая жена
со сморщенным лицом, очень ревнивая, и пятеро тощеньких детей; жене он изменял, детей любил, только когда видел их, а в общем относился к
семье довольно равнодушно и подшучивал над ней.
Жил Патрикей
со своим семейством во флигеле, состоявшем под одною кровлей
со ткацкими; а в
семье у него
были только жена да сын.
— Мы живем в наших детях, князь, — с высоким чувством отвечала Марья Александровна. — У меня тоже
есть свой ангел-хранитель! И это она, моя дочь, подруга моих мыслей, моего сердца, князь! Она отвергла уже
семь предложений, не желая расставаться
со мною.
Только я и знал об Истомине. В доме Норков
со дня
своего первого посещения он не
был ни разу, да и нечего
было ему здесь и делать в этой тихой, скромнейшей
семье.
Давыд весьма редко и неохотно говорил
со мною о Раисе, об ее
семье, особенно с тех пор, как начал поджидать возвращения
своего отца. Он только и думал, что о нем — и как мы потом жить
будем. Он живо его помнил и с особенным удовольствием описывал мне его.
Здешняя земля дает немного, и, чтобы сельское хозяйство
было не в убыток, нужно пользоваться трудом крепостных или наемных батраков, что почти одно и то же, или же вести
свое хозяйство на крестьянский лад, то
есть работать в поле самому,
со своей семьей.
Родитель
был не из дворянского звания, и
со всей-то
семьей своей был беднее меня по доходу.
Магуль-Мегери улыбнулась и отвечала: «Не верь, это все выдумки Куршуд-бека; прежде истечения
семи лет никто не
будет моим мужем», — она взяла
со стены
свою сааз и спокойно начала
петь любимую песню бедного Ашик-Кериба.
Солдат пошел
со мной, да так скоро, что я бегом за ним не
поспевал. Вот пришли мы в
свой дом. Солдат помолился богу и говорит: «Здравствуйте!» Потом разделся, сел на конник и стал оглядывать избу и говорит: «Что ж, у вас
семьи только-то?» Мать оробела и ничего не говорит, только смотрит на солдата. Он и говорит: «Где ж матушка?» — а сам заплакал. Тут мать подбежала к отцу и стала его целовать. И я тоже взлез к нему на колени и стал его обшаривать руками. А он перестал плакать и стал смеяться.
Ее дочери, которые унаследовали не все ее свойства, напрасно боялись, что ее пассаж
со вторым браком повредит их карьере: одна из этих дочерей очень скоро и очень приятно разочаровалась в этом, потому что прибывший в их местность для принятия наследства молодой сын именитого вельможи, князь Z., один раз побывав у тети Полли, так полюбил ее, и ее Гильдегарду, и всё их семейство, что не захотел оставаться чужим этой
семье и твердо настоял на том, чтобы ему
был разрешен брак с ее старшею дочерью, с тою самою Сусанной, которая
была груба к матери, стыдилась ее беременности, а потом еще более стыдилась этой
своей выходки и сделалась образцом дочерней любви и уважения к матери.
Затем во все то время, как сестра его портила, поправляла, и опять портила, и снова поправляла
свое общественное положение, он поднимался по службе, схоронил мать и отца, благословивших его у
своего гроба; женился на состоятельной девушке из хорошей
семьи и, метя в сладких мечтах
со временем в министры, шел верною дорогой новейших карьеристов, то
есть заседал в двадцати комитетах, отличался искусством слагать фразы и блистал проповедью прогресса и гуманности, доводящею до сонной одури.
Рабочие продуктивно и дисциплинированно трудятся только под угрозой потерять работу и
быть обреченными на голод
со своей семьей.
Почему-то совсем некстати пришла ему на память Ментона, где он жил
со своим покойным отцом, когда
был семи лет; припомнились ему Биарриц и две девочки-англичанки, с которыми он бегал по песку…
Нас передвинули верст на пять еще к северу, в деревню Тай-пинь-шань. Мы стали за полверсты от Мандаринской дороги, в просторной усадьбе, обнесенной глиняными стенами с бойницами и башнями. Богатые усадьбы все здесь укреплены на случай нападения хунхузов. Хозяина не
было: он
со своею семьею уехал в Маймакай. В этой же усадьбе стоял обоз одного пехотного полка.
Лекция длилась с полчаса. Потом отец Василий, прервав чтение, живо заинтересовался
своей маленькой аудиторией. Он расспрашивал каждого из нас о
семье, о частной жизни. Чем-то теплым, родственным и товарищеским повеяло от него. Услышав, что моя соседка справа, Ольга,
была вместе
со мною в институте, он захотел узнать, как нас там учили по Закону Божьему. Покойного отца Александры Орловой, известного литератора, он, оказывается, знал раньше. Знал и родителей Денисова в Казани.
Известие об этой помолвке подняло целую бурю в обеих
семьях.
Со всех сторон посыпались уговоры и предостережения. Даже мать и отчим Станиславы
были против брака, но общее сопротивление только раздувало страсть молодых людей. Несмотря ни на что, они поставили на
своем, и через полгода Иван Осипович Лысенко ввел в
свой дом молодую жену.
Сначала он порывался
было сейчас идти к графу, снова напомнить ему об обмане Настасьи, представить ему
свое несчастное и неестественное положение в обществе и всю гнусность его поступка — украсть человека из родной
семьи и воровски дать ему право незаконно пользоваться не принадлежащими ему именем, состоянием и честью. Но Михаила Андреевича удерживала клятва, данная родной матери, и страх мести
со стороны Настасьи его матери за открытие тайны.
— Ради бога, не
будем говорить. Довольно я перестрадал. Теперь ничего нет для меня, кроме желания поставить ее в такое положение, чтобы она никому не
была в тягость, чтобы ей не нужно
было входить ни в какие сношения
со мной, чтобы она могла жить
своей отдельной жизнью и мы с
семьей своей жизнью, не зная ее. Я не могу иначе.